Яркий луч бессарабской оперы

В начале XX века она по праву считалась одной из звезд европейской оперы, заставив весь мир говорить о бессарабской певческой школе. Ее красота и обаяние восхищали, голос завораживал. К ней не прилипали никакие шаблоны и модные веяния в трактовке образов. Да и само имя обязывало – Евгения Лучезарская!

Она родилась 27 ноября 1881 года в придунайском городке Килия Измаильского уезда в семье нотариуса. Переехав с родителями в Кишинев, являвшимся тогда одним из крупнейших культурных и торговых центров России, пятым по величине в империи, Женя занимается одновременно в женской гимназии княгини Н. Дадиани (1891-1901) и в частной музыкальной школе В. Гутора. Ее преподавателем был выпускник Петербургской консерватории В. Анненков, который вскоре включил ее в свои сольные и классные вечера. Отличные природные данные начинающей певицы отметили гастролировавшие 16 и 17 октября 1901 года в Кишиневе виолончелист А. Вержбилович и пианист бессарабского происхождения А. Зилоти. Посетив школу В. Гутора и познакомившись с ее творческим потенциалом, они особо оценили квартет из оперы «Риголетто» Дж. Верди в интерпретации будущих известных артистов Е. Луч, О. Тимофеевой, И. Мадана и А. Фрунзе. Эта сцена настолько понравилась гостям, что Зилоти сам сел за рояль и попросил повторить ее, с воодушевлением аккомпанируя ансамблю. Отметим также участие Е. Луч в благотворительной акции в пользу фонда на сооружение памятника М. Глинке, данной воспитанниками школы.
В 1902-1906-м годах девушка из бессарабской глубинки обучается вокалу в Петербургской консерватории у профессора Н. Ирецкой. Вскоре состоялся ее дебют в оперном театре Народного дома императора Николая II в «Паяцах» Р. Леонкавалло. Чуть позже она, взявшая уже сценический псевдоним Лучезарская, появляется в коронной для себя роли Кармен. Ее не раз упрекали за изящность характера героини, от которой исходил не демонизм, но особый шарм. Сама же артистка считала, что иначе Кармен не пользовалась бы таким успехом у мужчин. Одновременно она не без успеха выступает в Петербургском театре оперетты, записывает на граммофонные пластинки произведения В. Ребикова, с которым познакомилась еще в Кишиневе. А 1 сентября 1912 года становится солисткой Большого театра, где сотрудничает почти со всеми звездами русской оперы.
Ее имя не сходило с афиш, магически зазывая публику. Пела она почти весь репертуар высокого меццосопрано, хотя доверяли ей иногда и партии драматического сопрано. Особенно хороша была в партиях из русских опер: Ольга в «Евгении Онегине», Полина и Миловзор в «Пиковой даме» П. Чайковского, княгиня в «Русалке» А. Даргомыжского, Кончаковна в «Князе Игоре» А. Бородина, Марфа в «Хованщине» М. Мусоргского. Дабы постичь сложную вагнеровскую стилистику, она специально едет в Германию, слушает тетралогию «Кольцо Нибелунга» в знаменитом Байрейтском театре, готовит роль Брунгильды с труппой Королевской оперы. В противовес общепринятой трактовке, отличающейся дикой воинственностью, в ее исполнении преобладала мягкая, почти меланхолическая нежность.
Более полутора десятилетий Лучезарская являлась одной из прим столичных сцен. Статус истинно русской актрисы с отличной вокальной школой и самобытным взглядом на традиционные интерпретации она поддерживала позднее и в Одессе, и в неаполитанском театре «Сан-Карло», куда в 1917 году была приглашена на несколько сезонов. Во время премьерного исполнения партии Азучены на родине автора оперы восхищенные итальянцы выпустили в зал стаю белых голубей. Так здесь приветствовали только мировых звезд.
Октябрьская революция и гражданская война не позволили певице, находящейся на пике карьеры, вернуться в Россию. Пару сезонов она поет в «Бессарабской опере», успев выступить до ее распада в ряде ярких постановок. Затем перешла в труппу Е. Массини, тоже не выдержавшей финансовых трудностей. Оба коллектива включали немало ярких личностей, собравшихся в междуречье Прута и Днестра со всей бушующей огнем России. Однако явная провинциализация края, устроенная властями королевской Румынии, содействовала постепенному их оттоку. Культурный подъем сменился спадом, безработицей, отсутствием перспективы. Не желая прозябать в нищете и безвестности, Евгения Владимировна ищет новые подмостки. Поначалу она на первых ролях в Клужской, потом – в Бухарестской операх. А в непростой предвоенный период становится солисткой капеллы Общества румынских певцов. Покинув театральную сцену, не забывала концертную, регулярно появлялась там с камерными программами. Уделяла внимание и педагогике.
О последних годах жизни артистки достоверных сведений не имеется. По одним данным, она вернулась после Второй мировой войны в разрушенный Кишинев, возглавив вокальную кафедру в консерватории, начавшей функционировать сразу по освобождении города. Другие данные говорят, будто она осталась в Бухаресте, где и скончалась в безвестности. Дата смерти и место захоронения певицы вообще неизвестны.
Долг потомков – не только восполнить пробелы в биографии оперной звезды, чей яркий свет не рассеялся в тумане времени, но и определить ее истинно высокое место в истории отечественной культуры.

Сергей Пожар музыковед
Rev. Moldova, nr. 6, 2008, P. 34-35.