Наш сегодняшний гость родом из Беларуси, в Молдове живет и работает почти 40 лет.  Более ста написанных картин и несколько сотен рисунков c изображением нашего Кишинева в творческой коллекции Вячеслава Игнатенко – заслуженного художника Молдовы, члена Союза художников Молдовы и Международной ассоциации художников, участника республиканских и международных выставок. Награжден медалью Франциска Скорины. На счету Вячеслава Игнатенко более 60 персональных выставок, шесть из которых посвящены Кишиневу.

Удивительно, что художник, родившийся и проживший в Беларуси почти 30 лет, оказался влюбленным в наш край и написал такое количество замечательных картин, что не каждый местный художник мог бы его превзойти. 

Родился я в Белоруссии, на Лоевщине, на границе с Черниговской областью Украины, где река Сож впадает в Днепр. На реке Сож стоит мой областной центр Гомель. Моя мама из деревни Переделка на Днепре, отец работал учителем в сельской школе в деревне Карповка, где я родился. Затем мы вернулись в Переделку на мамину родину, где на природе прошло мое детство. Эти живописные места навсегда отпечатались в моей памяти и повлияли на всю мою дальнейшую жизнь и творчество. После окончания средней школы поступил в Белорусский государственный театрально-художественный институт в Минске, который окончил в 1983 году и в этом же году приехал в Кишинев.  Однако, мое первое знакомство с Молдовой состоялось еще во время учебы в институте, где учился и Александр Шкепу, Саша. Сам он из Суворова (Штефан Водэ), сейчас живет и работает дизайнером в Бухаресте. Когда он узнал, что я поеду в Кишинев, принес в наше общежитие в Минске мамалыгу, вино. Но меня больше впечатлила не сама мамылыга, а то, что было к ней подано. Какие были добавки!  Токана, муждей, брынза, сметана.  У нас такого не было, я и слов таких не знал! Все было вкусно, «фирменно», традиционно разрезали мамалыгу на куски ниткой.

В 1983 году после Минска Кишинев мне показался игрушечным. Я приехал в августе, было жаркое лето, это был провинциальный в хорошем смысле слова город…

Саша дал мне прочесть «Запах айвы» Иона Друцэ, и это произведение настолько впечатлило меня, что, когда я приехал в Кишинев, вcе то, что, автор описывал: Комсомольское озеро, улицы, по которым проходит молодая пара – все было настолько близко, а город произвел на меня впечатление покоя, уюта, он показался мне домашним, теплым, солнечным. Одно-двухэтажные домики, узкие улицы, тенистые аллеи, запах липы… Это не сравнить с пространством Минска, широкими улицами, площадями, величественными зданиями. И мне было очень приятно, что я буду жить, творить, работать в таком городе.

Первый художник, с которым я познакомился в Кишиневе, был Дмитрий Пейчев. Дело в том, что улица, на которой я жил, была улица Флорилор, а дом, где жил Дмитрий Пейчев был рядом, мы были соседями. В моем доме были мастерские художников, Пейчева, Алексея Колыбняка, Исая Кырму, Леонида Никитина, Александра Хмельницкого.

Улица Флорилор, тихая, спокойная, через дорогу лесопосадка. И ощущение того времени, покоя, гармонии, сопровождает меня по сей день. Здесь говорили: мы пойдем в лес. Разве это лес на Флорилор, после Беларуси?! Мне было сложно поначалу выговорить Фло-ри-лор. Даже через год таксисты интересовались, откуда я, услышав, как я говорю. Мы, белорусы, слова тянем Флооо-рилор.  Вспоминается, что в Кишиневе трудно было найти черный хлеб, был только белый.  На моей родине, белый хлеб называли «булка». А это уже десерт! А черный хлеб быстро раскупали в Кишиневе, надо было успеть купить. И долгое время я был без черного хлеба.

Если сравнить Кишинев с Минском, который был отстроен после войны, он значительно отличался. Минск строили ленинградские архитекторы в стиле сталинского ампира, и сейчас все сохранили. Проспект восстановили, как он есть, как он был задуман в самом начале. Никаких «тарелок» на крышах, пристроек, балконы открытые. В 1983 году после Минска Кишинев мне показался игрушечным. Я приехал в августе, было жаркое лето, это был провинциальный в хорошем смысле слова город, не было такого количества людей, как в Минске.

Что меня еще сильно удивилo в Кишиневе, об этом я не раз рассказывал и буду рассказывать. Это земля. Пошел дождь, земля поднимается и уходит на тротуары, как тесто, такого я никогда не видел, у нас такого не было. Чаще это наблюдается осенью и весной, когда нет травы, земля поднимается, как бы набухает, а потом опускается. Идешь по городу и хлюпаешь по грязи. Кроме того, меня удивило, что в Кишиневе зимой не чистили снег у подъездов. Я был потрясен. Выпал снег, месяц длится зима, или два, начинает немного подтаивать днем, затем подморозит к вечеру или к утру. И все это бугристое, острое, хрустящее никто не убирает. Утром заморозило – вечером растаяло. И так всю зиму. В Белоруссии скребут постоянно. Утром просыпаешься – чистота! Чистят постоянно. И до меня дошло: зачем убирать, если придет тепло и все растает.  И конечно, Кишинев – это тенистые улицы.

Уже в декабре, в год моего приезда в Кишинев, я устроился на работу в Художественный фонд при Союзе художников. Окончив Художественный институт, художественно-промышленный факультет, кафедра интерьер оборудования, понятно, что, я молодой, начинающий художник, мне хотелось работать по специальности, заниматься проектной работой, оформлением выставок, быть рядом с другими художниками.  А в Художественном фонде были большие мастерские, когда в то время личная мастерская, да еще молодого художника, это была просто мечта!  Работать в худфонде было не так просто.  К примеру, выставка «Народные промыслы Советской Молдавии». Надо было продумать оформление зала, цветовое решение, материал, макет, где будут расположены все предметы, экспонаты, фотографии, подиумы, монтажные листы, разверстки стен. Проект принимал Художественный совет, затем утверждали на уровне ЦК.  Потом давали группу художников-оформителей 3-4 человека. Или, к примеру, в „Октомбрие” съезд комсомола, где я оформлял фотовыставку в холле. Все должно было быть предусмотрено до сантиметра, на случай пожара, эвакуации. Любое твое хорошее, оригинальное решение надо было «впихнуть» в конкретно заданное пространство. Тем не менее мне нравилась эта работа, это был интересный и полезный для меня опыт.  Но с развалом СССР закончились и съезды, и выставки.

Потом начинается не менее интересный период, середина 90-х, когда столько дизайнерских проектов было реализовано, среди которых частные особняки, которые стали появляться в большом количестве – а это километры «венецианки», работы по росписи потолков, стен, фасадов. Это и винные подвалы, первые частные кафе-бары и рестораны, магазины и т.д. К сожалению, все это было в последствии перепродано не один раз и многое уже исчезло.

Параллельно я всегда писал. У меня есть целый ряд цветовых композиций, которые я создавал и применял в оформлении интерьеров. Стал участвовать в выставках.

…я не буду создавать молдавское искусство, буду делать свое, а если меня признают, то оно станет и частью молдавского искусства…

Что получается? Приезжает молодой художник, окончивший ВУЗ в Киеве, Москве, Ленинграде…, а мастерскую никто не дает. К этому времени у художников уже семьи, дети, надо работать, семью содержать. Но все ж художники! А как писать картины? И где это делать? И вот, кто это преодолел, те стали художниками. До сих пор выставляются, я в том числе. Но надо было пройти такое сито!

1989 год, 100 лет со дня рождения Эминеску. Впервые организуется выставка, посвященная поэту. Сидит выставочный совет Богдеско, Кучук, Обух, Греку. Очередь стоит. Приношу две работы, смотрят. Меня никто не знает, никто не видел, хотя я уже в нескольких выставках участвовал. Вопрос: Откуда? Беларусь. Что окончили? БГТХИ. И Михаил Греку спрашивает: «А какое ты имеешь право писать Эминеску»? Меня это задело, я ему ответил: «Я же не писал его портрет, написал землю, небо, как я себе представляю, где человек жил, ходил…  А что Эминеску? В любой семье, там, где интересуются литературой, поэзией, Эминеску можно было прочитать в переводах на русский язык». И комиссия после решения взяла одну мою работу из двух. В то время, попасть на выставку было невероятно сложно! Туда известных художников не взяли, кто уже в возрасте и намного опытнее меня. Эта выставка проходила во Дворце Республики. Многие работы тогда закупили, в том числе и Художественный музей.

Меня долго не принимали в Союз художников, видимо, я был чужой. В середине 2000-х прожил в Одессе три года, а ранее, в 1997, я там сделал большую выставку.  До этого в Одессе выставлялись Греку, Обух, Врабие, т.е. 5-6 человек известных молдавских художников. А тут выставился я и был на крыльях! В 1997 году хочу вступить в Союз, а меня не принимают. Хотя меня все знали, участвовал практически во всех выставках. После Одессы, такой большой выставки, и не принимают. Одесситы мне сказали, чтобы быть одесским художником, надо родиться в Одессе, и я понимаю, чтобы быть молдавским художником, надо родиться в Молдове. Я возвращаюсь к Александру Шкепу, он мне тоже задал такой вопрос: «А как ты поедешь в незнакомую страну, Молдавию, и будешь там создавать искусство? Как это»? И знаете, что я ему ответил, он мне потом напомнил. «А ты сказал: я не буду создавать молдавское искусство, буду делать свое, а если меня признают, то оно станет и частью молдавского искусства».  Оказывается, я тогда очень хорошо сказал! Чужим себя не чувствую, я дома, поверьте мне. Конечно, свой. В интернете пишут, белорусский художник. Да какой же белорусский художник? Я молдавский – гражданин Республики Молдова и член Союза художников Республики Молдова. 

…Все меняется, старый Кишинев – это уходящая натура, надо успеть запечатлеть дом, двор, улицу, пока там не появились руины и работающие экскаваторы, пока не растащили старый город по кускам…

Почему я занимаюсь живописью? У меня учителя были хорошие! Когда было свободное время, выезжал в город. Выходил у цирка, шел, рисовал, фотографировал, эти районы уже знал, и, как говорил ранее, я такого не видел раньше, я в таком городе никогда не жил, меня привлекало это, он раскрывался для меня по-новому.

Старый город несет неповторимый образ, стараюсь сохранить его в своих картинах, район Красной мельницы, Мазаракиевская, Свято-Георгиевская церкви. В Кишиневе очень много церквей, у меня есть серия картин «Храмы Кишинева». Яркое солнце везде, ну где в Минске или Гомеле есть такое? Все меняется, старый Кишинев – это уходящая натура, надо успеть запечатлеть дом, двор, улицу, пока там не появились руины и работающие экскаваторы, пока не растащили старый город по кускам.

Я говорил не раз, конечно, с одной стороны это неплохо, когда в центре готовая инфраструктура, ты на машине подъехал, все доступно, ты в большом доме живешь, но убили все, что ценно. Это же часть культуры, в которой мы существуем, а мы это все уничтожили, поэтому и такая убогая культура. Булыжник запаковали в асфальт, выстроили на узких улочках высотки, особняки.  В 80-годы был проект – район Пушкинской горки сделать 1-2 этажным, он должен был стать зоной для туристов. Кроме жилых квартир, на первых этажах предполагались мастерские художников, ремесленников, кафе, магазинчики, так как было раньше. Был проект, я его видел, но в 90-е годы о нем забыли.

В последние годы Кишинев радует, город стал намного чище. Помню, приехал в Минск в 1971 году, в центре еще были старые домики, заборы, но это настолько быстро зачистили, убрали и город преобразился. В Кишиневе мы едем от цирка на Рышкановку, поднимаемся, и с левой стороны видны покосившиеся заборчики – это мы в столице живем. В Минске этого не может быть, потому что не может быть. В Беларуси в любом районном центре идеально чисто. А тут столица, многое меня до сих пор поражает.

Что еще? Мы когда-то в Соборе (Кафедральный собор) в середине 80-х годов делали выставку архитектурных проектов и живописи «Orașul meu». Собрали на улице конструкции, которые стояли у фонтана, ткань закрепили как архитектурную деталь. Семен Одайник сделал плакат и значок к этому событию. Получилась очень интересная выставка архитектурных проектов. Был представлен проект Щусева, архитекторов, которые из проспекта Молодежи предложили сделать прямую улицу на Рышкановку и др. проекты.

Я всегда за профессионализм в своем деле, и я хочу видеть профессионалов.  Бобруйск. Беларусь. Мы приехали в 5 утра, еще сумерки, солнце не взошло, и на центральной площади вижу – дворник. Статный в возрасте мужчина.  В фуражке, с бородой, в фартуке, кирзовые сапоги, метла – ну просто персонаж из фильмa! И с каким достоинством он метет! Я залюбовался, у меня прошел сон! Что его заставило? Или его кто-то контролировал в 5 утра? Вот это отношение к своей работе. Сейчас у нас сантехник пришел, покрутил или закрутил через полгода опять возникают проблемы. Наши градоначальники и главные архитекторы, видимо, не были профессионалами. Если бы они любили свой город, они бы этого не допустили. Кто дома допустит грязь, мусор, чтобы текло и сыпалось? Вот такой пример. Вы ответственны за дом. Представляете, сколько проблем у жильцов? Это сложно, правильно. А представляете, за район отвечать? А за город? А за государство? Это же не спать ночами, это не работает, то не работает, министры не решают проблем, сбой транспорта и т.д. Через месяц инфаркт и инсульт, потому что ты спать не будешь, если относишься к своему делу как положено, как профессионал.

Раньше, мне говорили, самая красивая улица в Кишиневе была Садовая (Матеевич), и я хотел себе представить, как это было, как это могло выглядеть и как сейчас можно сделать, чтобы она стала самой красивой: фонари, уютные скамеечки, создать маленькие зоны – клумбы, скверики. Она не длинная, далее можно было продолжить прогулку к озеру Валя Морилор…  Я эту улицу хорошо знаю и привел ее в пример, потому что на этой улице находится здание посольства Беларуси. Недавно оборудован новый сквер и установлен бюст Франциска Скорины. Вот такой «беларускi куток» в Кишиневе.  А идея была такова. В Минске есть городские скульптуры, у нас тоже появились, только качество не то. Я предложил председателю Белорусской общины установить в Кишиневе памятник, городскую скульптуру, бессарабскому художнику белорусского происхождения Владимиру Фульгентьевичу Окушко (1862-1919). Идет художник в шляпе, с папкой, с рулоном бумаги. Эта идея не нашла поддержки. А вот Янка Купала и Якуб Колас – это да! (народные поэты, они у нас равноценные, в один год родились и в этом году им исполнилось 140 лет со дня рождения). Идею озвучили в посольстве, в Белорусском культурном центре. Все-таки решили, что лучше Франциск Скорина. Для Беларуси и для Европы это яркая личность, человек мирового значения, первые книги напечатал в Праге на старобелорусском языке и со своими иллюстрациями. И это XV век!

Мы говорим: армяне, евреи, греки, болгары, кого только не было в Кишиневе, но и белорусы были. После войны активно принимали участие в восстановлении города. Белорусская община немногочисленна, было когда-то более двух тысяч, сейчас, не знаю, будет ли человек 200. Многих уже нет, из тех, кто приехал сразу после войны: врачи, преподаватели, военные.  Старики ушли, молодежи нет, никто не приезжает…

В Кишиневе действует Белорусский культурный центр, где я шестой год веду детскую изостудию. При Белорусской общине открыта Воскресная школа, есть свой хор.  Известная молдавская певица Маргарита Ивануш жила в Гомеле, пела в Гомельской филармонии.

Меня всегда привлекал одноэтажный Кишинев, он интересен. Кишинев, где все знали друг друга, знали детей, все свои были, как родственники, могли накормить детей со всего двора. Вот этим он и отличался от любого другого города…

Улица Матеевича, скверик Франциска Скорины, очень симпатичный, прямо напротив скверика построили 6-этажную гостиницу. Это опять про Кишинев, возле Музея города, памятника архитектуры, построена современная гостиница. Изначально проект был три этажа, но заплатить за землю большие деньги и только три этажа? Надо минимум шесть! Там, где сейчас эта гостиница, на моих картинах сохранился дом и дворик, которых уже нет. Сегодня многих домов уже нет, зато остались картины.

Хорошо сказал на одной из выставок, известный краевед Александр Павлов: «Есть Кишинев для гостей, туристов, парадный – красивые, хорошо узнаваемые здания, а у этого художника они обычные, в этом их ценность, это Кишинев не для туристов, это Кишинев для кишиневцев, тот, который близок.

Мне жалко с ним расставаться. Как я выбираю сюжеты? Надо выйти, найти мотив, походить, написать. Зимой выйти в мороз в валенках, стоять, мерзнуть. Картины пишу стоя, с натуры, на жаре, на морозе и не один час.  Работы должны «шевелиться», иногда я их переделываю, добавляю воздуха…

Какого цвета Кишинев? В словах известной песни «Мой белый город» он белый, и мне показался, таким же.  Не потому что „цветок из камня”, а было впечатление, что город выгорал на жарком, летнем, южном солнце. Когда стал писать его с натуры, увидел больше теплых, желтых оттенков…

Что еще меня удивило в Кишиневе? Как быстро наступает весна! Невероятно! Ведь что такое весна в Беларуси? На 8 марта еще зима, лежит снег, потихоньку тает. Апрель – сухо, пусто, ветер пыль гоняет. Но когда тает снег, текут ручьи, ледоход идет, это шум, колоссальная, невероятная стихия, начинается половодье, разлив до горизонта, море воды, все деревья, кусты в воде, заливные луга. Затем появляются маленькие почки, ветви зеленеют все больше и больше. Яблони начинают цвести в середине мая. В Молдове, Кишиневе все начинает цвести уже в апреле!

В 2004 году я открыл для себя Рашков, очень красивое место, Днестр – это совершенно другое место, в отличие от моих родных пейзажей. Во все времена года я еду туда на пленэр.

Как выживают художники в настоящее время? Художники выживают как могут. Картины покупают очень редко. Раньше, в 90-е, покупались больше, иностранными туристами, которые открывали для себя нашу страну, Молдову, а сейчас не покупают. Рынка искусств нет, нет галереи, есть только салоны, где продают все.  Но в этом есть одно достоинство. Если тебя не покупают, ты свободен делать, что хочешь.

…Художник является носителем культуры Молдовы, чтобы о стране узнали больше, вспомнили, сказали. Почему этого человека не отметить как-то? Вы знаете, сколько получает „Maestru în arta” за звание? 50 лей. Это меньше чем стоит тюбик краски…

Как правило, картины выставляются на выставках. Любую персональную выставку, даже самую маленькую, сделать сложно. Большинство считает: развесили работы и состоялась выставка. Для художника это целое событие. У меня более 60 персональных выставок. И с выставок картины не покупают, люди все, что угодно покупают, но не картины. Разве у нас есть художники, которые живут за счет своих работ? Практически нет. Все пошли на работу, которая приносит деньги, а живопись – это для души. Я услышал в одной передаче, что австралийским художникам, государство платит деньги из государственного бюджета за то, что они приходят в мастерскую и работают. Определили сумму, и пусть они творят, это их профессия. Художник должен быть на гособеспечении, ему должны платить зарплату. К примеру, закончил человек военное училище в звании лейтенанта, через какое-то время получает звание старшего лейтенанта, потом капитан, майор. И за звание получает деньги. Художник родину не защищает, но он своим творчеством ее прославляет.  Проходит моя выставка в Минске, говорят «это наш белорус, который живет в Молдове». Художник является носителем культуры Молдовы, чтобы о стране узнали больше, вспомнили, сказали. Почему этого человека не отметить как-то? Вы знаете, сколько получает „Maestru în arta” за звание? 50 лей. Это меньше, чем стоит тюбик краски. Зачем? Пусть звание дадут, но денег тогда не надо. Офицер защищал бы Родину за 50 лей? Врач стал бы лечить за 50 лей? Никогда. Вот в такой ситуации художник, выброшен, растоптан, не нужен. Сделал шесть выставок о Кишиневе, в том числе две в Музее города. Присутствовал кто-то из примарии, дирекции культуры? Нет, конечно. Никому это не надо.

Кишинев, конечно, стал мне родным, можно сказать, я богатый человек, у меня два дома – и Молдова и Беларусь – и я счастлив, что профессия, которой я посвятил жизнь, самая интересная профессия в мире!

Мне нравится запах краски, сам процесс написания картины. Это великолепное состояние, когда ты пишешь и наслаждаешься, это как полет, плаванье, как угодно! Если я не бываю в мастерской несколько дней, очень скучаю по кистям, краскам и, думаю, они по мне тоже. Когда я бываю в Беларуси, скучаю по Молдове, в Молдове скучаю по родине – Беларуси, они мне одинаково близки и дороги.

---

Записала: Taisia Foiu, Secția „Memoria Chișinăului”