Vă propunem un articol despre activitatea Irinei Iliev, primul director artistic al audiovizualului din Republica Moldova.
В 60-х годах все телепередачи шли в режиме пряного эфира, студио освещали лампами для сушки вафель, а место заставки давали скалдки на плиссированной юбке диктора.
Квартира Ирины Георгиевны обставлена мебелью прошлого века. На стенах – графика ее отца, потомка польских шляхтичей Георгия Козловского. В семейном архиве хранится его тетрадь со стихами и акварелями, посвященными жене. От родителей дочь унаследовала верность любви и призванию.
Недавно Ирина Георгиевна овдовела. Федор Владимирович был доктором наук, заведовал кафедрой овцеводства в сельхозинституте, которому отдал полвека. Только немногие знали, что в юности он закончил кишиневскую частную драматическую студию Космачевской, играл в театре…
За восемь десятков лет судьба не раз испытывала Ирину Ильеву, но она никогда не падала духом и не жаловалась. Видимо, поэтому ее считали любимицей фортуны.
Мать Ильевой, Нина Пулло, была гречанкой. Отец, происходивший из аристократического рода, носил тройную фамилию: Георгий Ященвиц-Корвин-Козловский. Окончив студию при театре Соловцева в Киеве, молодые супруги решили отдохнуть у состоятельной родственницы в Бендерах. Был 1918 год. Вскоре мост через Днестр оказался взорванным. Бендеры вошли в состав королевской Румынии, скудные средства не позволили актерам вернуться обратно в Киев. Незнание языка закрыло путь на сцену. Талантливый художник и режиссер с трудом нашел место кладбищенского сторожа, актриса стала шить на дому.
Дочь назвали Ириной. В школе она проявила незаурядные способности и получила возможность бесплатно продолжать учебу в гимназии. За отличные успехи ее даже наградили поездкой в Польшу, в скаутский лагерь… В 1939 году кузина покинула бренный мир, оставив актерам усадьбу с хоздвором, десятки гектаров пахотной земли и виноградники. Увы, судьба опять пошутила: новоиспеченного собственника НКВД отправило в тюрьму. Спасая мужа, актриса отказалась от дома и земли в пользу бендер- ского общепита. А Георгий Иванович простудился и умер от воспаления легких накануне войны…
Мать и дочь, успевшая прослушать подготовительный курс вокала в Кишиневской консерватории, с началом боев эвакуировались в туркменский город Мары. Там обе играли в труппе музыкально-драматического молдавского театра. С театром они и вернулись в разрушенную столицу. Ирина, обладательница колоратурного сопрано, два года совмещала консерваторские занятия с игрой в театре и работой на радио – сначала в качестве солистки, потом – режиссера.
Председатель радиокомитета, поинтересовавшийся, не хочет ли Ильева работать на телевидении, с тем же успехом мог бы спросить, не желает ли певица дать концерт в космосе… Курсы телережиссеров вел на московском ТВ Воружан Хасрович Пана- сьян из Нальчика, где телецентр уже работал. Экспрессивный армянин разбирался во всех тонкостях нового искусства, обладал эрудицией и талантом организатора. Вскоре его пригласили в Кишинев на должность главного режиссера ТВ.
В 60-е, когда дебютировала Ильева, телевидение было профессией не только новой, но и экстремальной. Все передачи, кроме фильмов, шли в эфир вживую! Во дворе теперешнего телецентра стоял гараж, который наскоро переделали в студию. Бытовые лампы нужного света не давали. Приспособили “кондитерские,” которые на хлебозаводах ускоряли сушку вафель. Лампы излучали минимум света и максимум инфракрасных лучей. Духота и жара доводили команду до обмороков. В этих условиях Панась- ян не утратил такта. “До чего здорово вы работаете! – говорил он. – Но, Витенька, если камеру поднять чуть выше и правей, и чтобы кадр не дергался – тебе цены не будет!”
Команда подобралась редкая. Жена известного кишиневского архитектора Курца, главный редактор художественно-литературных передач Эсфирь Марковна, за коммунистические убеждения сидела в бухарестской тюрьме. Она блестяще знала румынский язык, была всесторонне образованным человеком. Редактора с режиссером связывала личная дружба, их так и звали “Фира – Ира”.
24-летнего оператора Виктора Кузнецова утром приняли на работу, а после обеда он уже снял свою первую передачу на телевидении – литературный альманах “Лучафэрул”. Чуть позже пришел на ТВ Александр Либрик, бывший монтажник в министерстве связи. Оба по сей день работают на ТВ. Порой вместо заставки давали узор на платье диктора. Особенно выигрышно смотрелись складки плиссированной юбки. Оператор дико кричал: “Замри, снимаю!”
Тексты, даже программу передач, дикторы произносили наизусть. Случалось, по студии пробегала крыса. Диктор, читая новости, едва удерживалась, чтобы не ойкнуть. Первые 6-7 лет работники телевидения не вспоминали об отпуске…
Телевещание началось в 1958 году: всего несколько минут приветственных слов Агриппины Крэчун, председателя совета министров. Постепенно сетка вещания расширялась, стали появляться фильмы – один за вечер. Техническое несовершенство не всегда позволяло зрителям узнать, чем все закончилось. Но такие мелочи не умаляли волшебной притягательности нового искусства. Художественные альманахи, концерты, телеспектакли, “голубой огонек” собирали миллионные аудитории. Дирижировала этим миром грез режиссер художественного вещания Ирина Ильева. Пройдя “школу Панасьяна”, она снимала музыкальные, литературные, детские и молодежные передачи.
У бывшего диктора молдавского ТВ Ларисы Зиновьевой хранится снимок: она с одним из гостей передачи, солистом Большого театра Александром Огнивцевым, бывшим кишиневцем. Обладатель редкого баса начинал карьеру на железной дороге, пел в самодеятельности. Ему посоветовали продолжить учебу в Кишиневской консерватории. Он и Ильева занимались вокалом y одного педагога. Но скоро их пути разошлись. Студентом Огнивцев поехал на конкурс в Москву. Примадонна Нежданова обомлела при виде кишиневца: Огнивцев как две капли воды походил на Шаляпина. Чтобы усилить сходство, он копировал маэстро – начиная от манеры исполнения и кончая прической: начесывал кок а-ля Шаляпин. Огнивцев был принят в московскую консерваторию.
Художественное вещание считалось на ТВ самым сложным. “Режиссер – тот же дирижер,- делилась тонкостями профессии Ирина Георгиевна,- только вместо музыкальных инструментов у него – техника”. Глядя на мониторы, он отдает команду, когда и какую пустить в эфир “картинку”, что снимает каждая камера. Режиссер расписывал пьесу, уточняя в монтажных листах все действия группы на съемочной площадке. Случайности были недопустимы.
Коллеги до сих пор как о чуде вспоминают о работе Ильевой с актерами. “Исполнители понимали ее с полуслова, – говорит главный оператор национального ТВ Виктор Кузнецов. – Увы, такие профессионалы, как Ирина Георгиевна, на ТВ редкость.” А ведь под палящими лампами актерам стоило неимоверного труда концентрировать внимание, не выходить из образа. Народный артист СССР Евгений Уреке после каждой телепостановки клялся, что это – в последний раз. “Больше не могу, – стонал он, – мозги плавятся!”
Вопреки трудностям, ильевский почерк коллеги узнавали без труда. Ученица Ильевой, режиссер Галина Святкина, рассказывает: “По изображению я всегда угадывала, кто режиссер. Ирина Георгиевна считалась асом телеспектаклей, мастером мизансцен и крупных планов.” На первом кишиневском “голубом огоньке”, который вышел в союзный эфир, дикторы успели только поздороваться, и картинка исчезла… Москва ждала включения Кишинева 20 минут! И он продолжил вещание. Каждая студия Союза
стремилась перещеголять другую оригинальностью. Кишиневцы решили показать на очередном включении “огонька”, как делается вино. На помосте установили приспособление для выжимки винограда. Подъезжал самосвал, груженный виноградом, сбрасывал сырье в бункер, виноград давили, гости пробовали муст и хвалили виноделов. Похвала была самая искренняя -дегустаторы пили не сок, a выдержанное вино.
Несовершенство техники и учеба на марше приводили к казусам, которыми так богата память телевизионщиков. Ставили “Героя нашего времени”. Из-за жары актер, ныне покойный Евгений Платон, играл в офицерском кителе и… трусах. Во время съемки кадр случайно сбился, и зрители увидели белье Печорина…
Актриса Люся Рыбчак, игравшая крестьянку, ставила в церкви свечу и молилась об исцелении своей козы. Нужна была мистическая атмосфера кадра… Из экономии свечи на репетиции не зажигали; от накала ламп незажженные свечи стали плавиться и клониться друг к другу. Мистика получилась сама собой.
Бывший узник Бухенвальда собирался рассказать телезрителям о том, что и в концлагере пленные не теряли присутствия духа – играли любимые мелодии на пиле. Он привез в студию пленку с записью. Гостя предупредили, что при трансляции он музыкальную вставку не услышит, но зрителям этого показать не должен Гость понял и в нужный момент стал “играть на публику”: слушал воображаемую музыку и даже кивал в такт мелодии, которая так и не прозвучала: сломался тумблер.
Когда в Кишиневе появлялись знаменитости, на них приходи лось устраивать охоту. Евгений Лебедев, актер БДТ, снимался в главной роли в фильме по роману Друцэ “Птицы нашей молодости”. Времени на интервью у ленинградца не было: приходилось делить сутки между съемками, самолетом и спектаклями в Питере. Телевизионщики не теряли надежды и стерегли Лебедева. “Окно” возникло в три ночи после съемок на натуре. Полуживого актера доставили к Ильевой домой и стали мучить вопросами Лебедев не успел даже разгримироваться. Он был вне себя и даже ругался. Так и записывали: мат, меткие замечания о фильме, мат и размышления об искусстве… Когда идеоматические выражения вырезали, получилась очень задушевная беседа.
Знакомство Ильевой с Иваном Бодюлом состоялось накануне дней Молдавской ССР в Москве. Обычно перед эфиром гостей студии прихорашивал гример, но никто не знал, как отнесется к процедуре Бодюл. Ильеву вызвало начальство и поручило лично заняться физиономией Ивана Ивановича. Когда Бодюл появился в студии, Ирина Георгиевна спросила, кто его бреет. Услышав что бреется он сам, отправила начальника за ширму – пусть сам и попудрится.
Выступление Бодюла на репетиции вызвало у режиссера недо умение. В дни культуры Молдавии он докладывал о достижениях в промышленности и сельском хозяйстве, ни единым словом не упомянув культуру и искусство. Ильева об этом сказала. Бодюл ничего не ответил, но посмотрел так, что ей стало не по себе… Однако вызвал помощника, и текст изменили.
Конечно, для новостей всегда искали сенсационную информацию. Однажды при археологических раскопках в районе нашли каменного идола, но к месту находки группа не смогла добраться. И тогда идола доставили прямо в студию, хотя весил он две с лишним тонны!
Однажды Молдавию включили в союзный выпуск эстафеты новостей. Редактор Александр Котовский всегда был полон самых неожиданных идей. В Кишиневе как раз гостил секретарь компартии Канады. Котовский и его московский коллега постарались избежать однообразия и скуки в репортаже: съемка велась с вертолета. Машина приземлялась близ озера в Гратиеш- тах. Выходил канадец, доставал удочку и рыбачил… По такому случаю в озеро напустили рыбы, а из Белгород-Днестровска доставили парусники. Хотелось показать не столько иностранца, сколько красоту наших мест!
С домом № 132 у Ильевой – особые отношения. Когда она работала на радио, ей поручили быть агитатором, то есть раз в неделю знакомить со свежими новостями рабочих на строительстве будущего элитного дома. Коллеги шутили: “Не иначе как квартиру зарабатываешь”.
После войны жила Ирина с матерью рядом с кинотеатром “Би- руинца”. Когда вышла замуж, семья перебралась в крошечные комнатушки на Кузнечной улице. Во время дождя не хватало тазов и ведер, которые принимали с потолка небесную влагу. Муж Ильевой, тогда кандидат наук, не раз обивал пороги в горисполкоме. И произошло чудо – Ильевым вручили ключи от квартиры № 4 в доме № 132. Строители сдали его новоселам таким чистым и ухоженным, что оставалось только вымыть окна и натереть мастикой паркет. Спустя четверть века во время капитального ремонта Ирина Георгиевна отказалась менять паркет и оконные рамы – они до сих пор целы.
Одержимость работой не позволяла Ильевой вникать в бытовые заботы. Мать, Ирина Александровна Пулло, не только хлопотала по дому, опекала зятя и внука, но и вела драматический кружок. Во дворе элитного дома был элитный детский сад. Но начальство с рождаемостью не спешило, и детсад превратился в обычный.
В благоустроенном подвале дома знаменитые жильцы обучали ребят разным искусствам. Бывшая актриса Ирина Пулло ставила спектакли. Скульптор Лазарь Дубиновский вел изостудию. Время от времени во двор заглядывал участковый милиционер, который, зная о занятости родителей, бдил за каждым мальчуганом. Он был в курсе всего – от прозвища любого пацана до его последней хулиганской выходки…
Когда мы расставались, я спросила Ирину Георгиевну, часто ли она смотрит телевизор. Она ответила, что предпочитает дачу. А потом, подумав, добавила, что исключение делает для телеканала “Mezzo“.
Среди повседневных забот нелегко остановиться, чтобы ощутить ход времени и аромат эпохи. И все же, проходя по столичному проспекту Штефана чел Маре, мимо дома № 132, остановите на нем взгляд. За полвека он изменился, но за броней стен скрывается его душа – люди, которые в нем жили и живут. „Новое время” продолжает знакомить читателей с жильцами элитного дома в культурно-историческом сериале „Кишиневкий „Дом на набережной”.
Почти два десятилетия жители Молдовы знакомились с культурным наследием и новыми именами в искусстве при посредничестве Ирины ИЛЬЕВОЙ. В 1958 году эта очаровательная женщина с образованием оперной певицы стала первым режиссером художественного вещания на молдавском телевидении.
Sursa: Соловьева,Татьяна. Человек за кадром // Бессарабцы на страницах газеты „Новое время”. – К., 2003. – С. 152-156
Chișinău, orașul meu 