Chișinăul anilor 1920, la fel Chișinăului anului 2022, era un oraș care aparținea refugiaților.
Ororile războiului civil din Rusia anilor 1917-1918, foametea din 1919-1923, apoi marea foamete 1929-1933, care a urmat colectivizării, deportările în masă, toate acestea au provocat un mare val de refugiați din Rusia .
Acum, chiar dacă situația politică este diferită, războiul declanșat recent de Rusia, a cauzat o criză de refugiați similară, iar Chișinăul s-a pomenit în centrul acesteia.
Chișinăul refugiaților
Adăpostind mii de oameni care și-au părăsit casele, Chișinăul de la începutul anilor 1920 capătă o nouă înfățișare. Acum este unul dintre orașele refugiaților. În romanul Ekaterinei Cherkes „Perla lacrimilor”, apărut în 1925 la Berlin, Chișinăul e la egalitate cu Bucureștiul, Münchenul, Berlinul și Parisul. Refugiații sunt întâlniți la fiecare pas: pe străzile și aleile parcurilor, la mesele din cafenea, printre oaspeții hotelurilor și locuitorii apartamentelor supraaglomerate, dar sunt și organizatori ale serilor de caritate în favoarea refugiaților săraci.
Noi, pe malul drept al Nistrului, nu putem decât să mulțumim soartei că suntem aici și să privim doar ca spectatori la marea tragedie care se desfășoară în fața noastră.
Что с Одессой. В: Бессарабия. 1919, 27 апреля.
Schimbarea imaginii socio-culturale a Chișinăului, transformarea lui într-un „oraș al refugiaților”, au fost reflectate cu o claritate deosebită în presa periodică. În timp ce puterea din sudul Rusiei trecea din mână în mână, presa a luat poziția unui observator din afară, deși nu al unui observator indiferent. „Recent, împrejurările s-au schimbat cu atâta viteză și atât de neașteptat încât publicul și-a pierdut capul și nu știe ce să creadă. În timp ce suntem prezenți la tristul spectacol și vedem cum mii de oameni, părăsindu-și adăpostul și casa, rătăcesc în jurul lumii. Multe victime spun că bandele de bolșevici, care nu recunosc nicio lege, și-au măcelărit soțiile, copiii și rudele. Noi, pe malul drept al Nistrului, nu putem decât să mulțumim soartei pentru că suntem aici și să privim doar ca spectatori la marea tragedie care se desfășoară în fața noastră.” (2)
Fuga – întotdeauna o schimbare dramatică a destinului unei persoane – ia amploarea unui exod biblic. „Se întâmplă ceva epic. Are loc o mare migrație. Oamenii fug – de foame, de frig, de haos, de violență, de execuție. Ei aleargă oriunde le duc ochii. Iar prima etapă este Basarabia noastră.”
С-ръ. Антракты. В: Бессарабия. 1921, 31 ноября.
Pe măsură ce evenimentele au loc pe fronturile Războiului Civil, odată cu victoriile bolșevicilor, zgomotele „marii tragedii” se aud din ce în ce mai aproape. „Evenimentele politice din stânga Nistrului ne fac să ne gândim la acei mii de oameni care, lipsiți de adăpost, fugind de moarte, își vor căuta mântuirea. Familiile cele mai prospere fug, după ce și-au vândut proprietatea, la Constantinopol, în Insulele Principilor și pleacă în Franța. Dar sunt relativ puțini. Mult mai mulți sunt cei care trăiesc de pe 20 pe 20 (3). Întreaga masă a oficialităților și a intelighenției va căuta o cale de ieșire din cercul vicios al foametei, al groazei și al morții. Este clar că toți cei care au vreo legătură cu Basarabia vor încerca să vină la noi în căutarea mântuirii și a ordinii” (4).
Odată cu valurile de refugiați se intensifică și senzația unei schimbări tectonice, a cărei înțelegere va veni mai târziu. Fuga – întotdeauna o schimbare dramatică a destinului unei persoane – ia amploarea unui exod biblic. „Se întâmplă ceva epic. Are loc o mare migrație. Oamenii fug – de foame, de frig, de haos, de violență, de execuție. Ei aleargă oriunde le duc ochii. Iar prima etapă este Basarabia noastră” (5).
Populația refugiată a Chișinăului era formată din reprezentanți ai tuturor claselor și statuturilor, erau oameni de diferite confesiuni și naționalități. Veneau aici familii de aristocrați, nobili și moșieri care aveau moșii și imobile în Basarabia. Erau militari – trupele generalului Denikin și ale lui Wrangel. Au existat oameni de afaceri îmbogățiți după război și revoluție. Ca și în alte țări, au predominat liber profesioniștii; în trecut destul de bogați, mulți dintre ei trec în categoria săracilor. Conform observațiilor ziarului, „refugiații burghezi mai pot bea ceai la Manikov, pot lua masa la Campare și pot petrece timpul liber seara în cercul familiei” (6). Totuși, marea majoritate nu avea niciun mijloc de subzistență, avea nevoie de locuință, hrană, îmbrăcăminte, iar mulți aveau nevoie de tratament medical.
Unui număr considerabil de săraci locali li se adaugă zilnic fugari de peste Nistru. Refugiații, care au devenit parte integrantă a vieții de zi cu zi la Chișinău, aveau nevoie de asistență organizată, versatilă.
Afluxul de oameni flămânzi, zdrențuiți, fără adăpost și șomeri a creat multe probleme orașului, aflat deja într-o situație economică dificilă. Consecințele Primului Război Mondial au exacerbat inegalitatea socială. Plângerile despre prețuri mari, „prețuri îngrozitoare”, „excesul de jaf speculativ”, „jefuirea fără rușine și sistematică a unora de către alții”, „decalajul dintre cei hrăniți și cei flămânzi” nu părăsesc paginile ziarelor… Unui număr considerabil de săraci locali li se adaugă zilnic fugari de peste Nistru. Refugiații, care au devenit parte integrantă a vieții de zi cu zi la Chișinău, aveau nevoie de asistență organizată, versatilă.
Odată cu prăbușirea fostelor forme de sprijin social de stat, săracii au fost ajutați de societăți caritabile care funcționau pe bază național-confesională. Societatea poloneză catolică a avut grijă de polonezi. Evreii din Ucraina, care reprezentau cel mai mare procent de sosiri, au primit asistență variată și sistematică din partea diferitelor organizații caritabile locale și americane; la Chișinău a funcționat așa-numitul Comitet ucrainean și o filială Joint (American Jewish Joint Distribution Committee).
Ei rătăcesc liniștiți și modești, existând doar din veniturile ocazionale obținute prin muncă fizică, dar până la urmă toți sunt persoane cu profesii inteligente, pentru care munca fizică este peste puterile lor și chiar dezastruoasă.
От Беженского отдела. К торгово-промышленным фирмам. В: Бессарабия. 1920, 21 ноября.
Refugiații săraci, de credință ortodoxă, au rămas mai mult timp într-o situație dificilă. Li s-a acordat ajutor sporadic de către persoane private și de către unele, păstrate din vremuri, societăți caritabile orășenești. Mulți „au bătut la ușile” Comitetului Basarabiei de Asistență a Șomerilor și Oameni Social Vulnerabili, inițiat de Gh. Pântea în mai 1919 cu scopul de a ajuta familiile „aruncate peste bord” ale celor uciși în război și ale funcționarilor și angajaților disponibilizați, care au refuzat să jure credinţă guvernului român. Odată cu conștientizarea de către oameni a necesității urgente de a sprijini refugiații ortodocși, în octombrie 1920 au fost create două organizații caritabile: în subordinea Comitetului – Departamentul pentru Refugiați sub conducerea lui V.G. Cristi și, de către reprezentanții nobilimii locale, Cercul Basarabean de Asistență pentru Refugiații din diferite regiuni ale Rusiei. Odată cu deschiderea lor, ajutorul refugiaților devine unul dintre subiectele sociale dominante în presă.
În acest sens, apelul Departamentului pentru Refugiați, adresat cercurilor comerciale și industriale, este grăitor: „Ajutați-ne să acordăm asistență, dați-ne posibilitatea să alinăm soarta amară, grea, a oamenilor care, prin voința sorții, și-au pierdut patria, vatra și prosperitatea. Epuizați în luptă, au fost nevoiți să lase totul ce le era aproape și drag, căutând salvarea în locuri în care legea și ordinea nu au lăsat loc ororilor experimentelor sociale revoluționare. În bunăstarea voastră, nu trebuie să uitați de acești oameni. Cu mare dificultate și-au croit drumul până la noi. Dacă au avut posibilitatea de a-și exercita dreptul la viață aici, atunci trebuie să li se ofere mijloacele necesare pentru existență. Îi întâlnim uitați, epuizați, literalmente cerșetori. Ei nu strigă despre ei înșiși, nu cer nimic, nici măcar nu întreabă, fiind calmi și sfiiți, existând doar din veniturile ocazionale obținute prin muncă fizică, dar până la urmă toți sunt persoane cu profesii inteligente, pentru care munca fizică este peste puterile lor și chiar dăunătoare. […] Și este datoria noastră sfântă să le ușurăm soarta. Vouă, comercianți, negustori și industriași, ar trebui să vă pese în special de soarta lor. La urma urmei, au suferit pentru civilizație și cultură, din care faceți și voi parte. Căci fără industrie și comerț, viața îngheață și este sortită morții. Dându-le o parte nesemnificativă din averea voastră, vă serviți astfel cauza, interesele.” (7)
Nu se poate ști numărul celor stabiliți în apartamente private; însă numărul era cu siguranță mare, întrucât a provocat o criză a locuințelor nemaiîntâlnită până atunci la Chișinău, iar pentru soluționarea crizei a fost creată o comisie specială.
Apelurile din partea organizațiilor caritabile au primit un răspuns rapid și pozitiv. Proprietarii de magazine și firme comerciale trimiteau alimente și lucruri, transferau sume mari de bani. Sub conducerea președintelui de onoare al Comitetului pentru Refugiați, Mitropolitul Gurie, s-au strâns donații în întreaga eparhie și s-au organizat colectări de pomană și bani. Membrii Comitetului au organizat adunări în cerc în jurul orașului, au organizat concerte de caritate, spectacole, prelegeri, baluri și seri. De menționat că Regina Maria a oferit comitetului îndemnizații din fonduri personale. De asemenea, organizațiile caritabile din Chișinău au beneficiat de asistență din partea Crucii Roșii Ruse și Române cu sediul la București.
Departamentul pentru refugiați a ajutat la procesarea documentelor de ședere și de ieșire; a contribuit la eliberarea deportaților din lagăre și la căutarea rudelor și prietenilor; a oferit sprijin legal, medical și de muncă necesar. Pe parcursul anului, în căminul său au fost înregistrați 2.000 de refugiați ruși. Nu se poate ști numărul celor stabiliți în apartamente private; însă numărul era cu siguranță mare, întrucât a provocat o criză a locuințelor nemaiîntâlnită până atunci la Chișinău, iar pentru soluționarea crizei a fost creată o comisie specială.
Atâta timp cât speranțele de prăbușire a bolșevismului erau vii, problema refugiaților părea temporară. Chișinăul a fost asociat cu o „insulă salvatoare”, un refugiu prețuit unde te poți „odihni de tot ce ai trăit acolo”. Oamenii care au suferit dificultăți de neconceput au fost uimiți de decurgerea normală a vieții orașului. Totul era surprinzător: străzile liniștite noaptea și muzica revărsându-se de la ferestrele deschise ale conacelor, mersul tramvaielor și a vagoanelor, aglomeratele Illusioane (Иллюзион – rețea de cinematografe din Imperiul Rus), oamenii bine îmbrăcați observați de la verandele deschise ale cafenelelor, comerțul stradal vioi și o abundență de produse care nu au fost văzute de multă vreme, fructe „deosebite”… Orașul verde, plin de viață, ospitalier fascina, creând un sentiment de viață stabilă, nezguduită de cataclisme politice. Cei care și-au găsit de lucru, s-au stabilit la Chișinău pentru o perioadă de timp nedeterminată , iar unii – pentru totdeauna.
Autor: Olga Garusova, cercetător științific, Institutul Patrimoniului Cultural, AȘM
Traducere: Cristina Dicusar
[1] Пильский П. Бессарабия. В: Последние известия (Ревель). 1923, № 34. Цит. по: Балтийский архив. Рига. 1999, с. 374.
[2] Что с Одессой. В: Бессарабия. 1919, 27 апреля.
[3] Pe data de 20, în fiecare lună se dădea, pe atunci, salariul. Expresia se referă la oamenii săraci, care trăiau din salariu în salariu.
[4] Бессарабия и беженцы. В: Бессарабия. 1920, 18 января.
[5] С-ръ. Антракты. В: Бессарабия. 1921, 31 ноября.
[6] Северный. Среди беженцев. В: Бессарабия, 1920, 17 октября.
[7] От Беженского отдела. К торгово-промышленным фирмам. В: Бессарабия. 1920, 21 ноября.
Sursa: Гарусова, Ольга. «Беженский город»: Неизвестный Кишинев начала 1920-х гг. In: Identitățile Chișinăului : orașul subteran”, ediția a VI-a, 24-25 octombrie 2019.
Беженский Кишинёв
Многие потерпевшие рассказывают, что банды большевиков, не признающие никакого закона, порезали их жен, детей и родственников.
Что с Одессой. В: Бессарабия. 1919, 27 апреля.
Давший приют тысячам покинувших родные места людей, Кишинев в начале 1920-х гг. обретает новое лицо. Теперь он один из беженских городов мира. Таким – в одном ряду с Бухарестом, Мюнхеном, Берлином, Парижем – предстает он в романе Екатерины Черкес «Жемчуг слез», изданном в 1925 г. в Берлине. Приезжие здесь на каждом шагу: на улицах и на аллеях парка, за столиками кафе, среди постояльцев отелей и жильцов перенаселенных квартир, устроителей благотворительного вечера в пользу неимущих беженцев.
Перемены в социокультурном облике Кишинева, его превращение в «беженский город» с особенной наглядностью отразились и выразились в периодической печати. Пока власть на юге России переходила из рук в руки, пресса занимала позицию, хотя и не безучастного, но стороннего наблюдателя. «В последнее время обстоятельства чередовались с такой быстротой и с такой неожиданностью, что публика потеряла голову и не знает, что и думать. Пока мы присутствуем на печальном спектакле и видим, как тысячи людей, бросая свой кров и дом, скитаются по миру. Многие потерпевшие рассказывают, что банды большевиков, не признающие никакого закона, порезали их жен, детей и родственников. Мы, на правом берегу Днестра, можем только благодарить судьбу за то, что находимся здесь, и смотрим только как зрители на развертывающуюся перед нами великую трагедию»[2].
По мере развития событий на фронтах Гражданской войны, с победами большевиков, раскаты «великой трагедии» доносятся все ближе. «Политические события на левой стороне Днестра заставляют думать о тех тысячах людей, которые, лишенные крова, спасаясь от смерти, будут искать себе спасения. Наиболее зажиточные семейства бегут, продав имущество, в Константинополь, на Принцевы острова, уезжают во Францию. Но их сравнительно мало. Гораздо больше тех, кто жили 20-м числом[3]. Вся масса чиновников и интеллигенции будет искать выхода из заколдованного круга голода, ужаса и смерти. Понятно, что все те, кто имеет хоть какое-то отношение к Бессарабии, постарается проникнуть к нам, в поисках спасения и порядка»[4].
Люди бегут – от голода, от холода, от хаоса, от насилия, от расстрела. Бегут, куда глаза глядят. И первый этап – наша Бессарабия
С-ръ. Антракты. В: Бессарабия. 1921, 31 ноября
Вместе с беженскими волнами усиливается ощущение тектонического сдвига, осмысление которого придет позднее. Бегство – всегда драматическая для человека перемена судьбы – обретает масштаб библейского исхода. «Совершается нечто эпическое. Идет великое переселение. Люди бегут – от голода, от холода, от хаоса, от насилия, от расстрела. Бегут, куда глаза глядят. И первый этап – наша Бессарабия»[5].
Беженское население Кишинева состояло из представителей всех классов и сословий, разных конфессий и национальностей. Были аристократические семейства, дворяне и помещики, имевшие поместья и недвижимость в Бессарабии. Были военные – деникинцы и врангелевцы. Попадались обогатившиеся за счет войны и революции дельцы-нувориши. Как и в других странах, преобладали люди свободных профессий; в прошлом вполне обеспеченные, многие из них переходят в категорию малоимущих. По наблюдениям газетчика, «беженцы-буржуи на жалкие остатки своего разграбленного и разворованного состояния еще могут пить чай у Манькова, обедать у Кампаре и проводить вечерние досуги в Семейном кружке»[6]. Подавляющая же часть не имела никаких средств к существованию, нуждаясь в жилье, пище, одежде, многие – в лечении.
Евреи из Украины, составлявшие наибольший процент прибывших, получали разнообразную и систематическую помощь от различных местных и американских благотворительных организаций; в Кишиневе действовали, так называемый, Украинский комитет и филиальное отделение Джойнта.
Наплыв голодных, оборванных, бесприютных и безработных людей создал множество проблем городу, и без того находившемуся в трудной экономической ситуации. Последствия Первой мировой войны усугубили социальное неравенство. Со страниц газет не сходят жалобы на дороговизну, «страшные цены», «вакханалию спекулятивного мародерства», «наглое, систематическое обирание одних другими», «пропасть между сытыми и голодными»… Немалое количество «своих» бедняков ежедневно пополняется беглецами из-за Днестра. Вошедшим неотъемлемой частью в повседневную жизнь Кишинева беженцам требовалась организованная разносторонняя помощь.
С распадом прежних форм государственной социальной поддержки, неимущим помогали благотворительные общества, действовавшие на национально-конфессиональной основе. О поляках заботилось польское католическое общество. Евреи из Украины, составлявшие наибольший процент прибывших, получали разнообразную и систематическую помощь от различных местных и американских благотворительных организаций; в Кишиневе действовали, так называемый, Украинский комитет и филиальное отделение Джойнта.
Изнемогшие в борьбе, вынуждены были они оставить все близкое и родное и искать спасение в местах, где законность и порядок не дали места ужасам социально-революционных экспериментов.
От Беженского отдела. К торгово-промышленным фирмам. В: Бессарабия. 1920, 21 ноября.
Неимущие беженцы православного вероисповедания дольше оставались в тяжелом положении. Им оказывали спорадическую помощь частные лица и некоторые, сохранившиеся от прежних времен, городские благотворительные общества. Многие «стучались в двери» Бессарабского Комитета оказания помощи безработным и остронуждающимся, инициированного Г. Пынтей в мае 1919 г. с целью содействия «выброшенным за борт жизни» семьям погибших на войне и уволенным чиновникам и служащим, отказавшимся присягать румынскому правительству. С осознанием общественностью острейшей необходимости поддержки православных беженцев, в октябре 1920 г. создаются две благотворительные организации: при Комитете – Беженский отдел под руководством В.Г. Кристи и представителями местного дворянства Бессарабский кружок помощи беженцам разных областей России. С их открытием помощь беженцам становится одной из доминирующих социальных тем в прессе.
В этом отношении характерно воззвание Беженского отдела, адресованного торгово-промышленным кругам: «Помогите нам оказать помощь, дайте возможность облегчить горькую, тяжкую участь людей, волей рока потерявших отчизну, очаг и достаток. Изнемогшие в борьбе, вынуждены были они оставить все близкое и родное и искать спасение в местах, где законность и порядок не дали места ужасам социально-революционных экспериментов. И в своем благополучии вы не должны забывать этих людей. С большими трудностями пробрались они сюда к нам. Если они здесь получили возможность осуществить свое право на жизнь, то надо им дать средства и возможность самого существования. Забитых, измученных, буквально нищих встречаем мы их. Не кричат они о себе, не требуют ничего, даже не просят. Тихо и скромно скитаются они, существуя лишь случайными доходами, добытыми физическим трудом, но ведь они все лица интеллигентных профессий, коим физический труд не по силам и даже гибелен. […] И наша святая обязанность и долг облегчить их долю и принять самое близкое участие в их судьбе. Вам, торговцам, купцам и промышленникам особенно дороги должны быть их интересы. Ведь потерпели они за цивилизацию и культуру, часть которой составляете и вы. Ибо без промышленности и торговли жизнь замирает и обрекается на гибель. Уделяя им незначительную частицу своих достатков, вы тем самым служите своему делу, своим интересам»[7].
Число же устроившихся на частных квартирах учету не поддается; о его значительности говорит ранее неведомый Кишиневу жилищный кризис, для решения которого была создана специальная комиссия.
Призывы благотворительных организаций встретили скорый сочувственный отклик. Владельцы магазинов и торговых фирм посылали продукты и вещи, перечисляли крупные суммы денег. Под руководством почетного председателя Беженского отдела, митрополита Гурия, по всей епархии собирались пожертвования, а в церквах устраивались тарелочные сборы. Членами Комитета проводились кружечные сборы по городу, устраивались благотворительные концерты, спектакли, лекции, балы и вечера. Следует отметить, что Королева Мария выделяла комитету пособия из личных средств. Также кишиневские благотворительные организации получали помощь от находившегося в Бухаресте российского и румынского Красного Креста.
Беженский отдел помогал оформить документы на жительство и на выезд; содействовал освобождению интернированных из лагерей и розыску родных и знакомых; оказывал необходимую юридическую, медицинскую и трудовую поддержку. В течение года в его общежитии было зарегистрировано 2 тысячи русских беженцев. Число же устроившихся на частных квартирах учету не поддается; о его значительности говорит ранее неведомый Кишиневу жилищный кризис, для решения которого была создана специальная комиссия.
Пока были живы надежды на крах большевизма, состояние беженства представлялось временным. Кишинев ассоциировался со «спасительным островом», заветным пристанищем, где можно «отдохнуть от всего пережитого «там». Претерпевшие немыслимые лишения люди поражались нормальному течению городской жизни. Удивляло все: тихие ночные улицы и льющаяся из открытых окон особняков музыка, движение трамваев и экипажей и переполненные иллюзионы, нарядная публика на открытых верандах кафе, бойкая уличная торговля и обилие давно не виденных продуктов, «чудные» фрукты… Зеленый, оживленный, радушный город очаровывал, создавая ощущение устойчивого, не поколебленного политическими катаклизмами бытия. Нашедшие работу оседали в Кишиневе на более или менее длительное время, а кто – и навсегда.
Автор: Ольга Гарусова Olga Garusova, научный сотрудник, Institutul Patrimoniului Cultural, AȘM
[1] Пильский П. Бессарабия. В: Последние известия (Ревель). 1923, № 34. Цит. по: Балтийский архив. Рига. 1999, с. 374.
[2] Что с Одессой. В: Бессарабия. 1919, 27 апреля.
[3] 20 число каждого месяца было днём выдачи зарплат, речь о людях, которые жили от зарплаты до зарплаты.
[4] Бессарабия и беженцы. В: Бессарабия. 1920, 18 января.
[5] С-ръ. Антракты. В: Бессарабия. 1921, 31 ноября.
[6] Северный. Среди беженцев. В: Бессарабия, 1920, 17 октября.
[7] От Беженского отдела. К торгово-промышленным фирмам. В: Бессарабия. 1920, 21 ноября.
Sursa: Гарусова, Ольга. «Беженский город»: Неизвестный Кишинев начала 1920-х гг. In: Identitățile Chișinăului : orașul subteran”, ediția a VI-a, 24-25 octombrie 2019.
Chișinău, orașul meu 